Бешенковичи встретили памятную дату, которую и горько вспоминать, и невозможно забыть. В этом году — 83-я годовщина трагедии, разыгравшейся на правом берегу Западной Двины в районе д. Стрелка.
11 февраля 1942-го… День, когда гитлеровские палачи расстреляли более тысячи мирных жителей. На месте расстрела, на окраине леса, стоит каменный монумент. Каждый год у этой братской могилы неравнодушных бешенковичан, взрослых и школьников собирает митинг-реквием. Долг памяти и уважения привел к этому святому месту на бешенковичской земле инициатора волонтерского проекта «Beshеnkovichi Shtetl Memorial Restoration» Анну Климович. Минутой молчания почтили память погибших. Встреча тронула до глубины души. Люди общались друг с другом, цитируя воспоминания очевидцев событий тех лет.
Теме уничтожения еврейской общины в Бешенковичах был посвящен и «круглый стол» в читальном зале центральной районной библиотеки. В страшной трагедии уцелели единицы. Яков Рухман, Дыня Фишельман, Харитон Пестунов — из тех, кому удалось спастись. Позднее, устанавливая обстоятельства произошедшего, в протоколе допроса Дыни Фишельман 19 февраля 1948 года оперуполномоченный оперотдела лагеря 271 МВД СССР младший лейтенант Свидинский запишет ее воспоминания. Они сохранились до наших дней. И это страшно даже представлять. Понимали ли те люди, куда их ведут солнечным морозным утром 11 февраля?
«Собрав всех, кто по национальности был евреем, колонной выводили в одно место по направлению реки, — рассказывала Дыня Фишельман. — Среди стариков, детей и женщин была и я, гнали под усиленной охраной, идущей по сторонам, позади колонны. По направлению опушки леса, дорогой, идущей из местечка Бешенковичи на Шумилино — Старое Село. Наша колонна не дошла примерно 30 метров до вырытых двух ям, немцы нас остановили, и охрана вооруженная оцепила нас сильно, чтобы никто не смог убежать. Не прошло два часа, меня один немец забрал и под оружием от колонны, стоящей возле ямы, повел в комендатуру местечка Бешенковичи, по той причине, что они определили меня за русскую. Придя в комендатуру, мне комендант, немец, фамилии его не знаю, через полицейского приказал молиться по-русски. Молитву «Отче наш» я полностью рассказала по-русски и тогда они мне сказали, что я могу идти домой».
Но женщина домой не вернулась. Воспользовавшись счастливой случайностью, она ушла в деревню Вяжище и не возвращалась до освобождения Бешенкович Красной Армией. Как расстреливали еврейское население, Фишельман не видела, но зато подробно запомнила арест. Приходили в дом и без разговора забирали всех. Стариков и больных, кто не мог идти, выносили из квартир на повозки и также привозили к ямам, где расстреливали остальных. Матери несли маленьких и грудных детей на руках. На улице раздавался плач детей и взрослых. С собой не разрешали брать какие-либо вещи или продукты. Пытавшихся сбежать убивали наповал и оставляли на дороге, а после привозили на повозках к яме…
Житель Бешенкович Харитон Пестунов работал заготовителем в «плод-овощи», занимался сельским хозяйством и в тот день стал очевидцем трагедии. 18 февраля 1948-го он расскажет Свидинскому, как немецкие вооруженные солдаты ходили по квартирам их Октябрьской улицы и забирали все еврейское население, и одновременно — по всему местечку Бешенковичи.
Квартира Пестунова также подверглась тщательному обыску. В то время у него дома скрывалось 7 человек, за это немцы (примерно около 8 человек) ногами избили его. Конвой забрал мужчину вместе с евреями.
Из протокола допроса Пестунова: «На опушке леса, где производился расстрел, меня старший палач поставил от ямы 4 метра и сказал: «Смотри, хранитель, и тебе это будет!». Я на этом месте стоял около 4 часов 30 минут, т. е. до того времени, покуда не расстреляли все еврейское население».
Навсегда запомнилась Харитону 10- метровая яма шириной 6 метров и глубиной 3 метра и то, как в 30-ти метрах от нее людей раздевали до нижнего белья, что вместе с обувью сбрасывали в одно место. Впоследствии все это было доставлено в расположение немецкой комендатуры в Бешенковичах. По четыре человека взрослых или женщину и 3-4 детей подводили к яме, на краю которой лежали три широких доски. Каждый должен был бежать один за другим по доске, 4 немца стояли с автоматами в 5-ти метрах от ямы и каждый из них стрелял в бежавших по доске. В яме находилось 2 немецких солдата, которые разбрасывали убитых по сторонам, чтобы побольше поместить. Возле этой ямы была еще одна, сюда свозили трупы убитых по дороге. Вокруг раздавались крики, стоны и плач. Того, кто пытался объяснить, что не принадлежит к еврейской национальности, немцы расстреливали, не подводя к яме…
После расстрела палач в присутствии Пестунова докладывал карателям (по его словам, их там было около 8-ми человек) о проделанной работе. Всем приказали идти в Бешенковичи, двое солдат остались возле ямы для расстрела следующей колонны евреев… Немецкий солдат приказал Харитону взять подводу, что стояла возле ямы, и с двумя полицейскими ехать подбирать трупы убитых по дороге. Втроем они приехали к реке, оставили там лошадь и скрылись.
Еще один из чудом уцелевших — Яков Рухман — спустя 60 лет описал историю своего спасения в книге воспоминаний «Моя жизнь», где, пытаясь субъективно оценить прошлое, рассказал и о том, что запечатлелось в детской памяти. Спастись ему удалось в основном благодаря своей предприимчивой матери, которая придумала переодеть сына в женское платье и, выдавая за дочь, одним морозным утром вывела из Бешенкович. Им удалось уйти. Умелое поддержание легенды, что неоднократно повторялась ими в пути, добавлялась и уточнялась, кто оба и откуда, и так врезалась в память, спасло жизнь.
Яков Рухман считал своим долгом перед погибшими помнить о них. Хоть, создавая книгу, ему пришлось еще раз «прожить» те страшные годы, снова перевоплотиться в девочку десяти лет, в одиночку противостоящую чудовищным условиям войны, одной из целей которой было тотальное уничтожение целого народа.
Воспоминания бесценны. Говорят, будто мертвым все равно. Но память о тех страшных временах — это нужно нам, живым. Чтобы тот ужас, испытанный бешенковичскими евреями, больше никогда не нашел повторения в истории.
